Жизнь стоиков: Искусство жить от Зенона до Марка Аврелия - Райан Холидей
Частью мотивации, несомненно, была самозащита. Эпикурейская школа в это время была на подъеме, и ее возглавлял плодовитый Аполлодор, который не только написал около четырехсот книг, но и получил прозвище "Садовый тиран". Диоген Лаэртий рассказывает, что Аполлодор принялся клеветать на Хрисиппа, утверждая, что стоик наполнил свои книги цитатами, которые он украл у других. Подобная клевета на великого борца Стои должна была быть устранена.
Диотима решил ответить на клевету клеветой. Он решил совершить преступление, худшее, чем то, в котором Аполлодор ложно обвинил Хрисиппа.
Для школы, которая ценила логику и истину так же высоко, как и добродетельное поведение, действия Диотимы были бы непростительны. Даже если эпикурейство сейчас представляло некую экзистенциальную угрозу для стоицизма, это вряд ли оправдывает совершение литературного подлога. "Если это неправильно, не делай этого", - напишет Марк Аврелий в своем изложении стоической доктрины, - "если это неправда, не говори этого". Предполагается, что стоик находится вне обид, вне мести, вне мелкой конкуренции или необходимости побеждать в спорах. Конечно, они не должны делать ничего - не говоря уже о том, чтобы лгать и вводить в заблуждение - из злобы. Где-то, как-то Диотима сбилась с пути.
И с какой целью? Чтобы дискредитировать школу, которая также искренне стремилась привести своих учеников к хорошей жизни?
Таким образом, Диотима внесла единственный вклад в историю стоицизма, сделав себя предостережением. Он доказал, что стоики вряд ли были совершенны и что, сколько бы мы ни обучались и ни читали, мгновенно принятое решение может все это перечеркнуть.
Что мог подумать Рутилий Руф, узнав, что примерно в то время, когда он был привлечен к ответственности по ложному обвинению своими политическими врагами, другой стоик усердно работал над посмертной подставой Эпикура? Но такова жизнь и история - сложная, противоречивая и часто разочаровывающая.
Афиней, ссылаясь на Деметрия Магнезийского, сообщает, что Зенон Сидонский, сменивший Аполлодора на посту главы эпикурейской школы, разыскал Диотима и подал на него в суд. Суд встал на сторону Зенона Сидонского и приговорил Диотима к смерти, что является довольно крайней формой правосудия - и уж точно не той, которую одобрил бы Рим.
Хотя смертная казнь вряд ли была бы вынесена за такую обычную клевету, можно не сомневаться, что за нее полагался крупный штраф и изгнание из Афин. А еще больше - личный позор.
В этом и заключается наша ошибка. Мы сражаемся с огнем и в итоге сгораем сами. Никто не помнит, кто начал, а наши шрамы остаются навсегда, если нам вообще удается выжить после пожара. Когда мы злимся, почти всегда лучше подождать и ничего не делать. А что касается наших врагов, то, если это возможно, мы должны позволить им уничтожить себя.
Например, позор Диотимы настолько запятнал его коллег-стоиков, что побудил Посидония написать более взвешенную книгу против обвинителя Диотимы, Зенона Сидонского, чем он мог бы предположить. Не похоже, что такой благородный человек стал бы защищать подделки Диотимы. Вместо этого, скорее всего, ему нужно было сместить акцент с ученика на школу, разъяснив, в чем, собственно, заключались возражения стоицизма против учения Эпикура. Извинился ли Посидоний за Диотиму? Отрекся ли он от его презрительной тактики? Исправил ли он клевету Аполлодора на Хрисиппа? Остается надеяться, но не знать.
Тем не менее, интересным остается тот факт, что у нас нет никаких сведений о том, что кто-либо из стоиков отрицал преступление Диотимы, ни в то время, ни в последующих поколениях. Сенека, который много пишет о всевозможных философах и их поведении, а об эпикурейцах - более восьмидесяти раз в своих сохранившихся работах, ни разу не упоминает об этом инциденте и печальном провале своей собственной школы.
Возможно, отчаяние внутриакадемических разборок оказалось слишком близко к сердцу.
Понять горечь споров между учеными-классиками всегда было непросто, заметил однажды Сэмюэл Джонсон. "Мелочи делают подлых людей гордыми, - сказал он, - а тщеславие ловится на мелких поводах; или то, что всякое разногласие во мнениях, даже в тех, кто уже не может их отстаивать, делает гордых людей злыми; в комментариях часто можно обнаружить спонтанное напряжение инвективы и презрения, более яростное и ядовитое, чем извергает самый яростный спорщик в политике против тех, кого он нанял опорочить".
Он не смог бы лучше передать глупость Диотимы. Похоронная речь Шекспира о Цезаре также не могла быть более подходящей. Ведь в этой пьесе единственный поступок некогда стоического Брута - убийство Юлия Цезаря - перечеркивает и затмевает все остальное, что он совершил в своей жизни. Так случилось и с Диотимой, философом, который, возможно, мог бы сказать много интересного и глубокого о стремлении к нравственному совершенству и благополучию, но вместо этого известен нам только своим злобным и мстительным решением попытаться уничтожить репутацию основателя школы своих соперников .
ЦИЦЕРОН – ПОПУТЧИК
(
SIS
-
er
-
oh
)
Происхождение: Arpinum
B. 106 Г. ДО Н. Э.
D. 43 Г. ДО Н.Э.
Нельзя сказать, что Цицерон был стоиком. Да он и не претендовал бы на это. Однако неоспоримо, что он был преданным учеником стоиков. Он провел время непосредственно под руководством Посидония. Слепой стоик Диодот жил с ним в течение многих лет и даже умер в доме Цицерона, оставив свое имущество могущественному юноше, которого он долго наставлял. Именно стоики, по мнению Цицерона в его книге "Тускуланские диспуты", "являются единственными истинными философами". Фактически, именно благодаря трудам Цицерона до нас дошло многое из того, что мы знаем о стоицизме в античном мире.
Но при всем этом Цицерон так и не смог убедить себя жить по тем принципам, которые он так старался сформулировать и сохранить. Он был попутчиком, человеком без партии, которому при всем его успехе и амбициях не хватало мужества и характера, которых требовал его момент в истории - и которые стоицизм требовал от него продемонстрировать.
Тем не менее, он был великим талантом эпохи.
Первый век до нашей эры стал временем, когда старый уклад начал разрушаться. Начались политические конфликты и восстания популистов. Демагоги обрели
